Мы много еще не знаем о Голодоморе 1946-1947 годов. Да, этот кошмар стал следствием политики того времени, а по сути – преступлением против человека. В Южной Бессарабии от голода погибли 112 986 человек, в числе которых дети. Но уже очевидно – цифра эта гораздо выше, учитывая, что официальные списки смертей в 1946-1947 годах в районных ЗАГСах не соответствовали действительности, так как данные были занижены в несколько раз. И это важно не только знать, но и помнить. В память о наших невинно убиенных земляках. Во имя будущего, в котором не слышен плач голодных детей.
Мы собрали воспоминания очевидцев голода в Болградском районе. Многих из них уже нет в живых, но они успели увековечить свои воспоминания в памяти детей, внуков, интервью, книгах.
Об этом свидетельствует непосредственная очевидица голода, старожил села Табаки, 94-летняя София Родионовна Волкова.
«К нашему дому в то время как раз примыкал один из военных складов с зерном, на котором работали евреи. Они-то нас и спасли, выдавая небольшую порцию зерна моему свекру. Он, в свою очередь, старался поделиться ним с многочисленными родственниками», – рассказала женщина. Более того, это помогло ей выносить и родить в 1947 году своего первенца.
Но помнит София Родионовна и другое. Как приезжали к ним в Табаки жители из других сел, как пытались однажды украсть местного ребенка. Ясное дело для чего: во многих населенных пунктах были случаи каннибализм. В частности, в Кубее.
«Родители нам строго-настрого запрещали выходить на улицу без взрослых, так и говорили – кубейцы вас украдут», – рассказала другая пенсионерка из Табаки Екатерина Бужилова.
Она хорошо запомнила, как в голодный 46-й вместе с сестрой отправилась на железную дорогу, чтобы взять там из хранившегося хоть несколько початков кукурузы. Но девочек увидел мужчина. Сестра сумела убежать, а Екатерине пришлось поплатиться за себя и за сестру – он стал сечь ее розгами. Только после ее слов, что у нее есть родители, но они скоро умрут, мужчина отпустил девочку.
Помогло маленькой Кате выжить и то, что ее учитель Балтаков Борис Петрович иногда после уроков забирал ее к себе домой, чтоб накормить. А вот старшей сестре Екатерины Бужиловой выжить не удалось.
«Сестра была замужем и жила в селе Старые Трояны. Из-за голода и безысходности у нее произошло умственное помешательство. Пешком из Старых Троян она добралась до дома в Табаки и здесь умерла. Ее дочку, мою племянницу, забрали в детдом. Уже будучи взрослой, она с благодарностью отзывалась об интернате, об отношении к детям и о том, что дали ей образование и возможность получить профессию и работу», – поведала женщина.
«Табаковцам повезло, что рядом проходила железная дорога, по которой перевозили зерно, и стояли в селе зерносклады. Помню, мама рассказывала, что люди готовы были за кусок хлеба все золото отдать. Как-то даже пришли к моему деду с ювелирными изделиями. Дед зерном поделился, но золото не взял», – добавляет младший сын Софии Волковой – Дмитрий.
Его слова подкрепляются рассказом другого местного жителя Александра Бондаренко, который описан в книге Георги Казанджиева «Табаки в своята история» (издание 2019 г.):
«Моя мать, Надежда Федоровна Тащи, 1941 года рождения, родилась в семье Марии Ивановны Маноловой и Константина Федоровича Тащи. Кроме нее, в семье подрастали еще пять мальчиков и одна девочка, которой на момент голода было всего несколько месяцев. Чтобы всех их прокормить, мать устроилась работать на зерновой склад. По завершении рабочего дня, все работники подвергались тщательному обыску, чтобы ни один из них не вынес со склада ни одного зернышка. Особенно проверялись мужчины, их вещи».
И все же бабушка Александра Бондаренко рискнула. У Марии Ивановны были длинные волосы. Прежде, чем уйти домой, она заворачивала горсть зерна в носовой платок, который заплетала в длинные толстые косы. После покрывала голову большим платком так, чтобы были видны только ее глаза. Такая маскировка ни разу не вызвала подозрений у охранников и спасла от голодной смерти ее детей, правда, не всех. Первой умерла дочь-младенец, а после и четыре сына семьи Тащи.
«Назвать сегодня точное количество умерших от голодной смерти жителей Табаки, увы, нельзя. Но то, что этот ужас коснулся и наших прародителей – точно. Как и в других населенных пунктах юга Бессарабии, они, изнеможённые, как шли по улицам, так и падали замертво»
По словам Прасковьи Ивановны, дочери Екатерины Бужиловой, многих табаковских детей из многодетных семей стремились отдать в открывшийся в Болградском районе приют. Где именно он располагался, женщина ответить затруднилась. Но из книги Михаила Сакалы «Кубей: очерки и материалы истории села Кубей-Червоноармейское в Бессарабии» мы узнаем, что в селе Владычень в 1946-1947 годы действовал приют, куда отправляли детей, чьи родители погибли от голода.
Александр Дерментли в книге «Албанцы на Юге Бессарабии (конец XVIII в. – 90-е гг. XX в.)» пишет:
«Это было страшное время. Был дефицит продовольствия и одежды. Глава сельского совета отправлял специальных людей, которые изымали зерно». Поэтому жители Каракурта, впрочем, как и во многих других населенных пунктах, охваченных голодом 1946-47 годов, ели сусликов, собак, коней, сырые початки кукурузы.
Детей в школу не пускали, так как им, опухшим от голода, было не до учебы. Хотя, в школьных столовых им давали единственный шанс на выживание – кусочек хлеб с вареньем. Взрослые же ходили за своими скудными пайками в сельский совет, часто оттуда не возвращались, не хватало сил. Дефицит продовольствия и одежды вынуждал многих уезжать в Польшу обменивать вещи на продукты, оттуда, правда, многие не вернулись.
За день в Каракурте умирало 7-16 человек, а вечером дежурные собирали трупы по селу. В списке погибших в книге Александра Дерментли приводится статистика, согласно которой в возрасте до 16 лет было умерших – 146, от 16-55 лет – 138, от 55 и старше -136. Всего – 420 человек. Как видно, наибольшая смертность наблюдалась среди детей до трех лет и людей преклонного возраста.
В нашем архиве сохранилась статья семилетней давности, героиня которой – ветеран Второй мировой войны, жительница Болграда Елена Калева-Демьяненко. В ней ныне покойная женщина рассказывает не только о военных событиях в Болграде, но и о голоде, особенно в селе Червоноармейское, где в ту пору ей пришлось работать. Тогда статья не вышла в свет по просьбе героини. Тяжелы для нее были эти воспоминания. И читатель поймет почему. Мы публикуем часть этой статьи уже после ее смерти.
«Чтобы прокормить нашу корову после неурожайного 46-го, пришлось вытаскивать из матрасов солому…Тяжелое и страшное было время…», – рассказывала тогда ветеран. Но особенно больно Елене Петровне было вспоминать период ее работы в финотделе, когда ее, комсомолку, по заданию партии, откомандировали в Червоноармейское, где с представителями местной власти она должна была ходить по домам и изымать у жителей припрятанное зерно.
«Подойдешь ко двору и уже слышишь детский плачь, нет, даже вой. Я никогда его не забуду… Конечно, я даже и не думала выискивать что где припрятано». И вскоре поплатилась за свою сердечность. Уже в Червоноармейском сельском совете девушку дожидался мужчина неприятной внешности. Как она узнала позже, это был представитель беспощадного Лаврентия Берии. «Что-то мало вы сегодня зерна собрали, а значит, являетесь вредителем народа», – грозно произнес он. А чтоб поняла, Елену на ночь заточили в подвал вместе с еще одними «вредителями» мужчиной и женщиной. Утром их отправили исправляться.
«Спасибо тогдашнему председателю колхоза Сатирову. Он отвел меня в сторону и настоял, чтобы я немедленно уезжала и увольнялась с этой работы. По приезду в Болград, меня вызвал к себе друг Сатирова – первый секретарь райкома комсомола Караджов и …уволил по несоответствию. Как же мне тогда обидно было. Но спустя годы я поняла, что это увольнение было мне во спасение, спасибо этим людям…».
Оставшись без работы, Лена лишилась карточки на хлеб. Пришлось по крохам брать у младших братьев, матери и отца. Ей было стыдно и больно. А еще страшно, когда на ее глазах люди падали и умирали от истощения. В 47-м ушел из жизни и отец Елены. Но, словно наградой за все страдания, она повстречала в том же году будущего мужа Ивана Демьяненко – свою любовь и опору, с которым прожила счастливых 32 года, до самой смерти супруга в 1979-м. На их совместную долю выпало тоже немало испытаний уже в мирное время: потеря первенца-дочери, скитания по летним военным лагерям (супруг продолжал до пенсии служить в армии) и жизнь в землянках. Но осталось и прекрасное – двое замечательных сыновей.
«Я хочу пожелать молодежи, чтоб они не гнались за долларами, а работали, начиная даже с мизера. Сегодня надо спасать государство, а не думать исключительно о своих потребностях. Нам нужна сплоченность, особенно в эти дни, без нее нам никогда не достигнуть мира и процветания, никогда не поднять то, что уже разрушено», – сказала в интервью Елена Демьяненко семь лет назад, но ее слова остаются актуальными и по сей день.
Светлая память всем погибшим от голодомора!
Алла Кариза,
Фото Татьяны Маноловой, а также из личных архивов и Интернета
Інтернет-видання Бессарабії
